Материал этот «дозревал» почти полтора десятка лет назад (с 2006 по 2009 год только собирались впечатления и фотографии) по велению души. И с «прицелом» на National Geographic.
Это едва ли не единственный журнал, который верстается не «сложением», а «вычитанием»: для него всегда материалов больше, чем страниц. Увы, для истории о виноделе-частнике из Шабо места там так и не нашлось. Пользуясь вынужденной паузой автор — на сегодня известный военный репортер Анатолий Степанов — вернулся к тексту и фотографиям, кое-что подправил и предоставил нашему сайту. Сокрушался, что сейчас, повзрослев, многое бы сделал иначе. Коллективно все же решили оставить «как есть». Материалы собирались задолго до проекта Арсена Федосенко, тем не менее, статье будет присвоен хэш-тег Історії малих виноробів. Потому что она о том же — о виноделе, который за все отвечает сам. И любит свое дело.
Виноград
Не стану я жалеть о розах,
Увядших с легкою весной,
Мне мил и виноград на лозах
В кистях созревший под горой.
Краса моей долины злачной,
Отрада осени златой,
Продолговатый и прозрачный
Как персты девы молодой.
А.С. Пушкин
Солнечное майское утро. Маленький синий трактор ползет по винограднику. На легком песчаном грунте передние колеса трактора плывут, его кидает из стороны в сторону, приходится корректировать курс. В кабине пахнет выхлопом, солярой и потом. Степной ветер, врываясь через открытую дверь, обдает пылью и горячим дыханием. Все вокруг наполнено движением. Позади трактора, в туче пыли пируют пернатые обитатели Шабо.
Мы на винограднике потомственного шабского винодела Сергея Мироновича Ярового. За рулем трактора его сын Саша. Чтобы полностью погрузиться в атмосферу возделывания лозы, я напросился в кабину. Полным ходом идет борьба с сорняками — дискование. Двигаемся между рядами винограда на тракторе с системой дисков. Параллельно, Саша проводит со мной ликбез. Оказывается, сами сорняки кустам не вредят. Корневая система винограда своеобразна. Основной корень — стержневой, и уходит более чем на десять метров в землю. Важно другое. Сорняк, вырастая, мешает проветриванию виноградника. А это уже беда: начинают развиваться грибковые заболевания.
Плавно плывем в бескрайнем море виноградников. Мимо проплывает маленький зеленый островок, утопающий в россыпях ромашек. «Это — Эмилева Крыныця», — отмечает Саша. Вот уже скоро двести лет будет, как выходец из маленького швейцарского местечка Водуа, ботаник по профессии, Луи Винсент Тардан, основал в Шабо колонию. Мягкий климат, плодородные земли пришлись по душе швейцарским колонистам. Будучи прекрасными земледельцами и виноделами, они внесли неоценимый вклад в развитие этих мест. Одним из напоминаний об этом до сих пор служит колодец, вырытый Эмилем Букселой прямо на винограднике. Обложенный добротным бутом, более четырех метров в диаметре, он как бы напоминает о былых временах, бережном отношении и любви к этой земле. Воды уже нет давно, на краю колодца, раскинув мощные ветви, старая шелковица служит пристанищем для степных соколов, но убрать его у Яровых не поднимается рука. В Эмилевой Крыныце была самая мягкая в Шабо вода и девушки со всего села ходили к колодцу, чтоб набрать ее для мытья волос. Встречались здесь еще молодыми и родители Саши, Сергей Миронович и Валентина Георгиевна. Саша на минуту прерывает свой рассказ, и я начинаю понимать, что колодец это семейная реликвия, его будут беречь даже без воды до тех пор, пока Яровые будут возделывать эту землю.
Каждое слово Саши пропитано любовью к Шабо. Он взахлеб рассказывает об особенностях выращивания винограда на этих удивительных грунтах. Бескрайняя степь окружает Шабо с севера и запада. На востоке блестит и искрится лиман. С юга подпирает Черное море. Ветер! Обдавая горячим степным дыханием виноградники, он меняется на свежий, несущий легкую прохладу с лимана, затем, снова переменившись, несет запах соленых морских брызг. Ветер может поменяться несколько раз за день, прекрасно продувая легкие песчаные шабские грунты. Это еще одна особенность и визитная карточка Шабо. Корневой системе винограда очень комфортно в таком грунте. Он не рвет корни и позволяет им легко углубляться. Земля на виноградниках не трескается даже в очень жаркое и засушливое лето, а самое главное, не высыхает как чернозем. Саша останавливает трактор, вот мы уже на земле. Не церемонясь, руками он разрывает грунт на глубину штыка лопаты. К моему удивлению, в такой жаркий день, грунт под верхним, сухим слоем оказался довольно влажный! Именно благодаря таким свойствам шабских грунтов, в них не заводится филлоксера — этот бич виноградников, ставший причиной их гибели по всей Европе в начале 19 века. На шабских песках прекрасно вызревают, набирают сахар и янтарные оттенки, белые сорта винограда. В мире всего три места с такими почвами. На мой вопрос, есть ли недостатки у этих почв, Саша, не задумываясь, ответил: всего один — куст приживается медленнее.
Работа закончена. Едем домой. Попадая в Шабо впервые, особенно в историческую его часть, в глаза бросается то, как аккуратно и четко спланированы здесь улицы. С высоты птичьего полета, Шабо представляет собой упорядоченные одинаковые кварталы, разграниченные ровными, широкими, строго перпендикулярными улицами. Местами асфальт выщербился и из-под него виднеется отполированная временем брусчатка. На некоторых улицах тротуары отделены от проезжей части ровными рядами ухоженных деревьев. Не покидает ощущение, что ты находишься в маленькой Швейцарии. Вот только заборы дома… Это уже наше. Именно здесь в далеком 1822 году, начали селиться колонисты. Именно здесь, с любовью и заботой о своей новой родине, они пытались построить кусочек такой далекой Швейцарии. На одной из таких улочек, возле бывшей кирхи и стоит, утопая в винограде, дом Сергея Мироновича Ярового.
Во дворе, в тени роскошного раскидистого ореха, нас встречает хозяин. Скромно опрятно одет, волосы убелены сединой, строгий изучающий взгляд, неторопливые движения, но кажется, что вот сейчас эти искорки в глазах заиграют, лучики морщин вокруг глаз заискрятся и он улыбнется глазами. С Сергеем Мироновичем я знаком уже давно. Находясь однажды в Шабо, по совету людей, заехал к нему за вином. Побывав в его винном подвале, понял — буду приезжать еще и еще. Вот и сейчас, в полуденный солнцепек, хозяин приглашает в подвал.
За массивными деревянными дверями простирается другой мир. Старые гранитные ступени, отполированные сотнями пар ног, ведут в прохладный полумрак. По этим ступеням еще ходил Де Комб — хозяин дома, стоявшего на этом месте. С каждым шагом вниз обоняние сильнее улавливает тонкий, острый, сладковатый аромат, который нельзя перепутать ни с чем. Я стою на ровном глиняном полу. Легкая прохлада и запах вина обволакивают, кажется, наполняют каждую клеточку тела. Стены и потолок чисто выбелены. По левую и правую руку от меня, на стройных катастрах (балках, на которые укладываются бочки в винных подвалах), торжественно и величаво возлежат пузатые дубовые бочки с вином. На торце каждой под трафарет, краской выбиты роскошные виноградные гроздья, щит с короной, на котором красуется надпись «Мироновское 1914» и номер бочки. Это эмблема является торговой маркой Сергея Мироновича. Чуть выше эмблемы, мелом написано название вина. На правой от входа стене стеллаж с домашней консервацией и образцами вина в прозрачных бутылочках. Чтобы каждый человек, попавший в это царство Бахуса, мог, перед тем как попробовать, еще и насладиться удивительной гаммой цветов и оттенков. На дальней стене, закрывая небольшую нишу, красуется решетка. Тот же герб, украшенный кованой гроздью винограда, обрамляют три пары инициалов членов семьи Яровых. За решеткой, на полочках, слегка припыленные, лежат бутылки с вином. Чуть ниже древняя амфора, найденная при раскопках Тиры. Вино урожая 2000 года. Лето тогда выдалось очень жарким, виноград уродил обильно, набрал много сахара, говорит Сергей Миронович. Глядя на окружающее великолепие, невольно думаю, сколько сил, не сил даже, любви, искренней, неподдельной вложено во все, что окружает меня в этом подвале.
Стаканчик искрящегося янтарного Алиготе. Нежный букет, легкая терпкость, вино пьется легко, словно нашептывая о горячих шабских песках, ласковом бессарабском солнце и вечном непоседе — степном ветре. Легкий хмель начинает стучать в висках. Я весь во внимании, готов слушать. Сергей Миронович начинает свой рассказ.
История рода Яровых тянется из далеких царских времен. Прабабушка Сергея Мироновича была зажиточным человеком и имела большое хозяйство. Ее дочь Соломия вышла замуж за крупного шабского землевладельца Константина. В его собственности были виноградники, пахотные земли, он занимался производством копчений. При строительстве железной дороги Измаил–Затока, Константин выиграл царский тендер и поставлял продукты питания для каламашников (владельцев возов. — Прим. ред.) Домникия, дочь Соломии и Костантина, выходит замуж за Мирона — простого рабочего. Эпидемия испанки, бушующая в те годы в Европе, уносит жизни Соломии и Константина, а хозяйство в 1914 году переходит к Мирону. В том же году начинается Первая мировая и Мирона забирают в армию. Все время, пока отсутствовал отец, хозяйством управляла мать Сергея Мироновича. Отец Мирон, придя в 1918 с войны, начинает серьезно заниматься виноделием. Он увеличивает виноградники, расширяет производство, сажает новые сорта винограда. 1 декабря 1936 в семье Яровых появляется сын, восьмой ребенок по счету.
Сергей Миронович снова улыбается: «Я самый младший». Он прекрасный рассказчик. Тихий спокойный голос завораживает, воображение рисует картины детства простого шабского мальчишки во времена румынского правления. Тогда еще очень много мест в селе напоминало о швейцарских колонистах, их порядках, быте, культурных устоях, способах ведения хозяйства. Перед глазами встают картины обучения в школе, когда за незнание румынского языка, учительница нещадно била по ладоням лозой. Непокорный мальчишка специально баловался на уроке и, с радостью, будучи выставленным за двери, хватал коньки и бежал кататься на замерзший лиман. Вторая мировая опалила своим беспощадным, горячим дыханием маленькое Шабо. В 44-ом году, когда с востока к лиману подходили советские войска, румынское правительство эвакуировало население в села западнее, и пять месяцев Шабо пустовало. Дом Яровых тогда стоял прямо на шабских кручах, и румынские солдаты держали оборону на участке. За пять месяцев эвакуации все вино было ими выпито, а бочки сожжены. Шабо освободили, и 22 августа 1944 года население вернулось в село. До сих пор леденят кровь воспоминания о последствиях того беспощадного штурма шабских круч. Лиман форсировали и шли в атаку на Шабо нахрапом в лоб, и вышедшему на кручи открывалась ужасная картина. Вода в лимане была красной от крови. Да и самой воды почти не было видно. И узенькая полоска суши и все водное пространство у берега, утыканное столбами с колючей проволокой, было усеяно телами солдат. Лодок в селе почти не осталось и долгие дни тогда собирали и хоронили погибших.
Отец Мирон, в надежде заняться любимым виноделием, сразу начал восстанавливать разрушенное хозяйство. Бочки собирал где мог. Еще год он возделывал виноградники. Но семью подстерегал удар. Надвигалась коллективизация, ведь в Советском Союзе не было места частной собственности на землю. В 45-ом забрали все! Сергей Миронович плотно сжимает губы и отводит взгляд. Чувствуется, как тяжело ему даются эти слова. А ведь прошло столько времени. Забрали все! Виноградники, пахотные земли, винное хозяйство, а отца — хозяина с большой буквы, определили в колхоз на виноделие простым рабочим. Голос Сергея Мироновича звучит все тише. Видно, что эта драма оставила рубец на всей его жизни. «Если бы со мной так поступили, не смог бы жить дальше», — говорит он. А отец выдержал, нашел в себе силы. Просто жить и работать. Чтоб память об отце увековечить и имя своему вину дал — «Мироновское».
В 1952 году отца не стало, а Миронович посадил свой первый виноград в огороде матери. В 55-ом протрубили призыв. В 58-ом из армии вернулся, а у матери первые две бочки вина из того винограда уже дожидаются. Сначала работал простым водителем на МАЗе, параллельно в техникуме учился. С 68-го — главным механиком ДЭУ. С 74-го — завод по выращиванию кефали, тоже главным механиком. И все это время виноград на огороде выращивал, вино делал. Приходилось его за бесценок перекупщикам сдавать. Бывало, вечером, после работы везли вино торговцам. Возвращались под утро, а утром на работу. И все равно не бросил. Словно какая-то неведомая сила вела, заставляла, поддерживала. По настоящему заняться виноделием смог в 92 м, после выхода на пенсию. Взяли с семьей в аренду два гектара виноградников. В первый год собрали три тонны винограда, второй шестью тоннами порадовал, на третий уже 12 тонн, ну а на четвертый 20 тонн уродило. Посуды стало не хватать, лицо Сергея Мироновича расплывается в широкой улыбке. Бочки по всему Шабо собирал. Приходилось покупать и старые закисшие, и в аренду брать. Сколько сил ушло, чтобы их в порядок привести...
Я окидываю взглядом подвал, эти пузатые дубовые емкости, читаю сделанные мелом надписи. Белым, если в бочке белое вино, красным, если красное. Вот терпкое, крепкое Саперави, вот бархатный Одесский черный, как бы говорящий о местах в которых приготовлено вино, вот янтарный Алиготе, а вот изысканный, белый Тельти Курук, что в переводе с турецкого — «лисий хвост» — напоминает о временах Порты. Взгляд останавливается на бочке с надписью «Шабский рубин». Сергей Миронович наблюдает за мной. «Это вино — визитная карточка Шабо», — говорит. Приготавливается из винограда сорта Серексия, выведенного Луи Винсентом Тарданом в начале XIX века. Красивая легенда завораживает. Из первого урожая Серексии в 1829 году, Тардан приготовил прекрасное вино и на сорокалетии своей супруги Урании, преподнес ей бокал. Пораженная цветом и вкусом, она опустила в него свой перстень с рубином. Камень полностью слился с вином по цвету, как бы растворился в нем! «Я назову его „Шабский рубин“!» — промолвила женщина. С тех пор «Шабский рубин» занял почетное место среди винных марок Шабо (С 01.06.1999 по 01.06.2019 правом на торговую марку «Шабский рубин» владел Элдар Иукуридзе, т.е. компания «Шабо». — Прим. ред.) На виноградниках Яровых бережно культивируют Серексию (Серексия черная, синонимы: Papa нягрэ, Бэбяска нягрэ, Поама рарэ нягрэ, Растрепа — сообщает Vinograd.info — молдавский технический сорт. — Прим. ред.) Сорт старый, тонкошкурый и нежный. Не такой выносливый, как современные. Требует дополнительного ухода. В крупном производстве от него сейчас стараются избавиться. Сергей Миронович, помня о шабских традициях, каждый год увеличивает площадь под этот сорт винограда. Лучшая Серексия была у колониста Ферне. Раньше в Шабо, продолжает он, пили только белые и розовые вина. Бум на красное начался только после аварии на Чернобыльской атомной. Кроветворные свойства у него исключительные.
Благодатный климат, отменные виноград и вино, способствовали известности этого края. В Шабо приезжали лечиться виноградом очень известные люди. Именно Альварной — виноградом этого сорта, богатым глюкозой — лечила туберкулез украинская поэтесса Леся Украинка. Находясь в ссылке в Бессарабии, 16 декабря 1821 года, по приглашению Тардана, Шабо посетил Александр Пушкин. Чтобы отметить это событие, был устроен банкет с дегустацией вин. Прекрасное вино и общение с Тарданом дарили вдохновение великому поэту. Возможно, та незабываемая встреча послужила поводом к написанию Пушкиным стихотворения «Виноград».
Мы поднимаемся по крутым ступенькам. Дворик утопает в винограде. У изгороди радуют глаз аккуратные клумбы с цветами. Бордюры выбелены, в углу дворика раскинул ветви плющ, кусты чайной розы греются на солнышке. Всюду царит идеальный порядок. «Как у колонистов», — улыбаясь, говорит Сергей Миронович. Над этим калейдоскопом из зелени и разнообразных цветов, возвышается дом. То, что Миронович построил дом в этом месте не случайность. Видимо вмешалось провидение!
Еще мальчишкой он играл в старой винокурне колониста Де Комба, что располагалась рядом с его домом, стоявшем на этом месте. Под винокурней находился подвал, досконально исследованный ребятней. В 54-ом дом разрушили, а подвал засыпали мусором. Пролетели годы. Сергей Миронович обзавелся семьей и жил в старом отцовском доме на шабских кручах, над самым лиманом. Надо сказать, лиман имеет крутой нрав. Каждый год он съедает приблизительно метр шабской земли, дожди и восточный ветер подтачивают кручи. Опасность нависла над родовым гнездом Яровых, лиман подступил слишком близко. По недосмотру руководства совхоза, Сергей Миронович не получил обещанную квартиру и ему предложили взять участок под застройку. «Там где ткнет пальцем!» Школа, где учился старший сын Ярового Игорь, находилась недалеко от декомбовских развалин. Однажды, проходя мимо них, Сергей Миронович был поражен простой мыслью — «Вот же прекрасное место! И фундамент есть!». Так в 72-ом Яровые начали строиться заново. Сергей Миронович с супругой, Валентиной Георгиевной, наняли бульдозер, расчистили старый винокуренный подвал. Из его камня заложили фундамент дома, из него же сложили и новый винный подвал. Только ступени, служившие еще Де Комбу, остались на своем месте. Три года по выходным и после работы, строили дом, а в 75-ом справили новоселье. А от старого, отцовского уже и следа не осталось. Даже улицы нет. Все лиман поглотил.
Обойдя вокруг дома, оказываемся на заднем дворике. Тут царит дух виноделия. Мы на производстве. На меня глядят пузатые многотонные винные амфоры, эмалированные внутри, тут же емкости из нержавейки чуть поменьше. В них будет зреть вино нового урожая. Чуть дальше ворота гурален. В прохладном полумраке отдыхают огромные ванны из нержавейки и массивные, исполненные важности пресса. Всюду идеальная чистота, стены выбелены, пресса насухо протерты, огромные гайки, венчающие вертикальные исполинские винты, смазаны солидолом, емкости выкрашены. Пройдет совсем немного времени, и сюда ворвется горячая осенняя пора. Тут действительно станет жарко. Чистые стены окрасятся пятнами виноградного сока, гуральни наполнятся непередаваемой гаммой винных запахов, а над всем этим великолепием закружатся мириады мушек-дрозофил, этих вечных спутниц виноделия. А пока здесь тихо и покойно. Главное действие сейчас происходит на другой сцене. Чтобы стать главным героем этого спектакля, преодолевая все трудности и невзгоды, на виноградниках зреет виноград.
Зима 2006 выдалась необычайно морозной. Более трех недель виноградники жег сильнейший мороз. Для мягких шабских зим мороз в –15°C — большая редкость. А это нижний предел для виноградников. Той же зимой температура опускалась ниже –20°C, а в самый разгар морозов три дня держалась –33°C. Никакая лоза такого удара не выдержит. Вымораживается плодовая почка, гибнет древесина. В памяти всплывают утренние виноградники. Тогда бросилось в глаза явное различие в состоянии кустов в ряду. Кусты с хорошо развитой, буйной, молоденькой зеленью, чередовались с голой лозой. Кое-где на ней выбивались робкие слабые побеги, но соседние, почерневшие и ссохшиеся ветви выдавали весь драматизм ситуации. Она почти молила о помощи. Вот только помочь ей уже было нельзя. Сергей Миронович прогнозирует падение урожайности наполовину, а на некоторых участках и более. А ведь столько труда вложено, сокрушается он.
У Яровых не бывает отпусков. Тот короткий период, когда можно отдохнуть, приходится на новогодние и рождественские праздники. «Посуди сам, — продолжает он, — в феврале-марте, на пронизывающем ветру, начинается формирующая куст подрезка, подвязка и удаление лишних побегов. Уже от этого зависит урожай текущего года. После достижения молодыми побегами длинны в четверть метра — первая обработка от мильдью и оидиума — главных врагов винограда. И так до середины августа, через каждых 25 см прироста. В августе ягода покрывается пруином (восковым налетом), теперь она защищена. За месяц до уборки все обработки прекращаются. Если молодая поросль прирастает активно, надо в июне проводить зеленую подвязку. Нельзя допускать опускания побегов до земли. Это ухудшает проветривание, ведет к развитию грибковых заболеваний». Сергей Миронович делает паузу, я весь во внимании. «Бывает за 2–3 дня надо подвязать и обработать виноград на всех участках, так как возникает угроза заболевания. Приходится нанимать людей — малейшее промедление смерти подобно. На кону весь урожай. И, конечно же, дискование. Проводим весь сезон. Нельзя сорняку давать возможность голову поднять.
Часто природа сюрпризы подбрасывает. Ведь мороз этой зимой не просто виноградники пожег. Теперь они угнетенные, запаздывают в развитии, подвергаются нападению клеща. Будем инсектицидами обрабатывать. А вот три года назад, прямо какое-то нашествие бабочки совки было. Лакомкой она оказалась. Хрупкое, на первый взгляд, нежное создание, хоботком прокалывает ягоду и пьет сок. На месте прокола появляется гниль. Кисть покрывается плесенью и пропадает, а обрабатывать ядохимикатами нельзя — яд может попасть в продукцию. Пропала тогда половина урожая. Бывает, ранние сорта созревают раньше всей массы, а уборку еще рано начинать, созревшие ягоды начинаю трескаться, а затем гнить прямо на лозе. Уже не возьмешь. При сильных дождях ягода перебирает влагу и тоже трескается. Затем горячая пора — уборка, работа в гуральне. Затем перекачка, купажирование вина, розлив по бочкам. После надо все оборудование помыть, гуральни привести в порядок, покраска, побелка. Когда это закончишь, надо о технике позаботиться. Ремонт, консервация, она ведь тоже трудилась. Два трактора, две „лодочки“ для сбора винограда, опрыскиватель, масса навесного оборудования. В аккурат к новой обрезке и поспеваем. А там — новый сезон начинается».
«Есть и еще одна проблема…» — Сергей Миронович делает долгую паузу. Видно, что ему неприятно говорить об этом, и он начинает издалека: «Урожай страдает и от нечистых на руку людей. Это всегда было, могли полакомиться чужим, да и побольше винограда нарвать. Но самое страшное воровство началось при советской власти. Тянули из колхозов все, даже частушки по Шабо ходили в те времена: „Україна рідна мати, не вкрадеш — не будеш мати“. Это и сейчас еще проявляется. Бывает, остановится авто на трассе у виноградника, народ высыплет и ну обносить. Даже мешки иногда достают, чтоб наполнить. Приходится объяснять, что виноград хозяйский, что потом и кровью дается». — «И, что интересно, не всегда разумные доводы понимают, — в разговор вступает Саша, — иногда приходится и силу применять. А во времена колонистов как было: создавались конные разъезды, вооруженные ружьями. Колонисты ночами патрулировали виноградники и над попавшимися на воровстве чинился самосуд на месте. Будучи пойманным, первый раз, человек получал батогов. Но уж если ловили неоднократно, наказание было самым суровым. Вор сам рыл себе могилу, прямо на винограднике и исчезал без следа. Никто его потом не искал, родственникам так и говорили, что, мол не ищите. И все знали — воровать нельзя». Саша много внимания уделяет охране виноградников. Приходится нанимать людей, да и самому не спать ночами, особенно в период уборки, созревшие гроздья так и манят воров.
Слушая Сергея Мироновича, начинаю понимать, сколько сил душевных и физических отдает он и его семья этому благородному делу. Сам Миронович в поле уже не работает. Основные полевые работы выполняет его сын Саша и невестка Света. Яровой старший и его супруга, Валентина Георгиевна, работают дома и в гуральне. Трудно переоценить вклад Валентины Георгиевны в семейное дело. Она десять лет проработала бригадиром виноградарской бригады, сама агроном по образованию. В начале 70-ых была отмечена грамотой за отличные урожаи и успехи в виноградарстве от Верховного Совета УССР. Сергей Миронович и Валентина Георгиевна составляют «мозговой центр» хозяйства. Бывает, Миронович ходит до часу ночи по подворью, проверяет росу — контролирует влажность. После часа его подменяет жена. Если роса усиливается, то в четыре утра у Саши подъем. Заводится трактор с опрыскивателем, несколько мешков желтой серы в Ниву и все на участки. Идет опыление. Серой обрабатывают по старинке. Она менее вредна, чем современные средства. В обед солнышко виноградники пригреет, и они окутываются серными парами, которые держатся до трех дней. Оидиуму конец. В прошлом году из-за него, у многих виноград не дал ожидаемого урожая. У Яровых виноград уродил хорошо. Вовремя обработали.
Сергей Миронович пользуется в Шабо большим авторитетом. Частных хозяйств в селе около пятидесяти, но такое как у Яровых — одно. Часто к нему приходят советоваться местные виноделы. Перед своим отъездом стал свидетелем такого совещания. К Мироновичу зашел сосед, тоже винодел. Временами беседа приобретала характер творческого спора. Обсуждали время обработки винограда. Общий знаменатель все-таки был найден и распрощались оба довольные. Мне же хотелось бродить по виноградникам, пить вино у гостеприимного хозяина и слушать, слушать его истории о Шабо, колонистах, жизни и вине. На виноградниках рос, наливался соком и сахаром, виноград, я же уезжал с легкой грустью и твердой уверенностью вернуться в этот винодельческий рай горячей осенней порой.
Село Шабо, Белгород-Днестровский район Одесской области, 2006–2009 годы
Немає коментарів:
Дописати коментар